Неточные совпадения
Но что же было
предметом этих жарких споров, тихих бесед, чтений,
далеких прогулок?
А в других местах было или совсем пусто по берегам, или жители, завидев, особенно ночью, извергаемый пароходом дым и мириады искр, в страхе бежали
дальше и прятались, так что приходилось голодным плавателям самим входить в их жилища и хозяйничать, брать провизию и оставлять бусы, зеркальца и тому подобные
предметы взамен.
Война должна освободить нас, русских, от рабского и подчиненного отношения к Германии, от нездорового, надрывного отношения к Западной Европе, как к чему-то
далекому и внешнему,
предмету то страстной влюбленности и мечты, то погромной ненависти и страха.
В день выступления, 19 мая, мы все встали рано, но выступили поздно. Это вполне естественно. Первые сборы всегда затягиваются.
Дальше в пути все привыкают к известному порядку, каждый знает своего коня, свой вьюк, какие у него должны быть вещи, что сперва надо укладывать, что после, какие
предметы бывают нужны в дороге и какие на биваке.
— А мы его в первый класс подготовим; пожалуй, и в других
предметах дальше пойдем. Например, дроби и все такое…
Предмет влюбленности должен быть
далеким, трансцендентным, не похожим на меня.
Дух замирает,
предметы бегут назад; в лицо веет свежесть; грудь едва выносит ощущение неги… или как человек, предающийся беспечно в челноке течению волн: солнце греет его, зеленые берега мелькают в глазах, игривая волна ласкает корму и так сладко шепчет, забегает вперед и манит все
дальше,
дальше, показывая путь бесконечной струей…
— Ну-с, прекрасцо-с! — продолжал
дальше испытывать Прудентов, — а теперь я желал бы знать ваше мнение еще по одному
предмету: какую из двух ныне действующих систем образования вы считаете для юношества наиболее полезною и с обстоятельствами настоящего времени сходственною?
Но слушай: в родине моей
Между пустынных рыбарей
Наука дивная таится.
Под кровом вечной тишины,
Среди лесов, в глуши
далекойЖивут седые колдуны;
К
предметам мудрости высокой
Все мысли их устремлены;
Всё слышит голос их ужасный,
Что было и что будет вновь,
И грозной воле их подвластны
И гроб и самая любовь.
Совесть ли, Вершина ли сидела против нее и говорила что-то скоро и отчетливо, но непонятно, и курила чем-то чужепахучим, решительная, тихая, требующая, чтобы все было, как она хочет. Марта хотела посмотреть прямо в глаза этой докучной посетительнице, но почему-то не могла, — та странно улыбалась, ворчала, и глаза ее убегали куда-то и останавливались на
далеких, неведомых
предметах, на которые Марте страшно было глядеть…
Передонов шел медленно. Хмурая погода наводила на него тоску. Его лицо в последние дни принимало все более тупое выражение. Взгляд или был остановлен на чем-то
далеком, или странно блуждал. Казалось, что он постоянно всматривается за
предмет. От этого
предметы в его глазах раздваивались, млели, мережили.
Уже Передонов был весь во власти диких представлений. Призраки заслонили от него мир. Глаза его, безумные, тупые, блуждали, не останавливаясь на
предметах, словно ему всегда хотелось заглянуть
дальше их, по ту сторону предметного мира, и он искал каких-то просветов.
Межколёсица щедро оплескана помоями, усеяна сорьём, тут валяются все остатки окуровской жизни, только клочья бумаги — редки, и когда ветер гонит по улице белый измятый листок, воробьи, галки и куры пугаются, — непривычен им этот куда-то бегущий, странный
предмет. Идёт унылый пёс, из подворотни вылез другой, они не торопясь обнюхиваются, и один уходит
дальше, а другой сел у ворот и, вздёрнув голову к небу, тихонько завыл.
Нельзя не сознаться, что трудно было выбрать
предмет, более
далекий от русской жизни.
Река Иггу делала бесчисленное множество мелких изгибов, которые я должен был наносить на планшет. Это вынуждало меня часто останавливаться, чтобы делать все новые и новые измерения. Идя с удэхейцем, я спрашивал его, как
дальше пойдет река, и он указывал мне отдаленные
предметы, к которым мы подойдем вплотную.
Мой враг робко подходит к аналою, не сгибая колен, кланяется в землю, но, что
дальше, я не вижу; от мысли, что сейчас после Митьки будет моя очередь, в глазах у меня начинают мешаться и расплываться
предметы; оттопыренные уши Митьки растут и сливаются с темным затылком, священник колеблется, пол кажется волнистым…
Несколько ямочек смеялись на ее личике, под самыми глазами, и посредине щек, и даже на подбородке. Глаза — широко разрезанные, прозрачные — переходили от одного
предмета к другому, от дерева к траве, и
дальше к скамье, стоявшей на обрыве, в полукруге низких кустов, еще туго распускавших свои почки.
Когда мы к 1 сентября собрались после молебна, перед тем как расходиться по классам, нам, четвероклассникам,объявил инспектор, чтобы мы, поговорив дома с кем нужно, решили, как мы желаем учиться
дальше: хотим ли продолжать учиться латинскому языку (нас ему учили с первого класса) для поступления в университет, или новому
предмету, «законоведению», или же ни тому, ни другому. «Законоведы» будут получать чин четырнадцатого класса; университетские — право поступить без экзамена, при высших баллах; а остальные — те останутся без латыни и знания русских законов и ничего не получат; зато будут гораздо меньше учиться.
Спор разгорается, и
предмет рассуждения отодвигается всё
дальше и
дальше и совершенно заменяется чуждыми
предметами.
Нечто подобное происходит с зрением человека. Человек всегда бессознательно направляет свое зрение преимущественно на
предметы, наиболее отдаленные и потому кажущиеся ему самыми простыми по цвету и очертаниям: на небо, горизонт,
далекие поля, леса.
Предметы эти представляются тем более определенными и простыми, чем более они удалены, и, наоборот, чем ближе
предмет, тем сложнее его очертания и цвет.
Мало-помалу стал он забывать старшего сына; сперва думал о нем как о
предмете, достойном сострадания; потом как о
предмете далеком, чуждом, наконец — ненавистном.
И
дальше еще характернее: «Философия примет форму и язык истинной науки и признает за несовершенность то, что было в ней столько раз превозносимо до небес и служило даже
предметом подражания, а именно: глубокомыслие.
Чем
дальше назад мы переносим в истории
предмет наблюдения, тем сомнительнее становится свобода людей, производивших события, и тем очевиднее закон необходимости.